Устранение страхов у детей

Устранение страхов у детей Введение Страх — эмоция, возникающая в ситуациях угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или воображаемой опасности. Аффективное психическое состояние ожидания опасности, при котором реальная опасность угрожает от внешнего объекта, а невротическая — от требования влечения. В отличие от боли и др. видов страдания, вызываемых реальным действием опасных факторов, возникает при их предвосхищении. В зависимости от характера угрозы интенсивность и специфика переживания страха варьирует в достаточно широком диапазоне оттенков: опасение, боязнь, испуг, ужас. Если источник опасности неопределенен или неосознан, возникающее состояние называется тревогой. Функционально страх служит предупреждением о предстоящей опасности, позволяет сосредоточить внимание на ее источнике, побуждает искать пути ее избегания. В случае, когда он достигает силы аффекта (страх панический, ужас), он способен навязать стереотипы поведения — бегство, оцепенение, защитную агрессию. В социальном развитии человека страх выступает как одно из средств воспитания: так, сформированный страх осуждения используется как фактор регуляции поведения. Поскольку в условиях общества индивид пользуется защитой правовых и других социальных институтов, повышенная склонность к страху лишается приспособительного значения и традиционно оценивается негативно. Сформированные реакции страха сравнительно стойки и способны сохраняться даже при понимании их бессмысленности. Поэтому воспитание устойчивости к страху обычно направлено не на избавление от него, а на выработку умений владеть собой при его наличии. Неадекватные реакции страха наблюдаются при различных психических заболеваниях. В данной работе мы рассмотрим возможности коррекции страхов в детском возрасте с точки зрения когнитивно-поведенческого подхода. 1. Условия устранения страхов у детей Существуют две взаимоисключающие точки зрения в отношении уже возникших страхов. По одной из них, страхи — это сигнал к тому, чтобы еще больше оберегать нервную систему ребенка, предохранять его от всех опасностей и трудностей жизни. Подобной точки зрения могут придерживаться некоторые врачи и педагоги, советующие обеспечить лечебно-охранительный режим, полностью исключить чтение сказок, просмотр мультфиль­мов и остальных телепередач, посещение новых мест. Такие советы родители воспринимают как необходимость огра­ничения самостоятельности, усиления опеки и начинают беспокоиться еще больше, чем раньше. И получается, что ребенок еще больше изолируется от окружающего мира, контактов со сверстниками и оказывается в замкнутой семейной среде, продолжая общаться только с тревож­но- мнительными взрослыми, будучи все больше подвержен­ным страхам, опасениям и сомнениям. Противоположный взгляд состоит в игнорировании страхов как проявлений слабости, безволия или непослушания. «Страхи не замеча­ют, ребенку не сочувствуют, над ним иронизируют, смеются, а то и наказывают за проявления трусости и малодушия. Последнее как раз и будет следствием бездушной или репрессивной тактики родителей, ибо дети все более боятся признаться не только в своих опасениях и страхах, но и в переживаниях вообще». Так со страхами, как интимными переживаниями, выплескиваются и доверие, искренность, открытость в отношениях с детьми. Жесто­кость же и бесчувствие, культивируемые в таких семьях, деформируют характер детей, также де страдающих в подростковом, юношеском и взрослом возрасте от чело­веческих чувств и переживаний. Страх, следовательно, можно в ряде случаев устранить и такими крайними мерами. Но какой ценой! К тому же система тотальных предохранений, искусственная изоля­ция ребенка рухнет как карточный домик при столкно­вении с жизнью в более старшем возрасте, а закрытость чувств, двойственность в характере далеко не всем окружающим придутся по душе в дальнейшем. «Единственно приемлемым вариантом будет отношение к страхам без лишнего беспокойства и фиксации, чтения морали, осуждения и наказания. Если страх не выражен, проявляется временами, то лучше всего отвлечь ребенка, загрузить интересной деятельностью, поиграть с ним в подвижные, эмоционально насыщенные игры, выйти на прогулку, покататься с горки, на санках, лыжах, велосипеде. Тогда многие страхи рассеиваются как дым, если к тому же ребенок чувствует поддержку, любовь и признание взрослых, их стабильное и уверенное поведение». Из этого следует, что чем больше проявляется интерес к чему-либо, тем меньше страхов, и, наоборот, чем больше ограничен круг интересов и контактов, тем больше фиксация на своих ощущениях, представлениях, страхах. В большинстве случаев страхи уходят сами, так и не заявив о себе в полный голос. Звучащая в них тема перестает волновать ребенка, и он забывает свой страх, поглощенный новыми впечатлениями. С возрастом проис­ходит интеллектуальная переработка страхов, они все более теряют эмоциональное звучание и наивно-детский характер. Если упоминание о Бармалее способно вызвать дрожь у 3-4-летних детей, то подросток откровенно рассмеется. Однако тот же подросток может бояться смерти родителей и войны, что аналогично страху смерти, скрывающемуся у малышей в образе Бармалея. Природа не терпит пустоты, и страхи, как форма познания и отражения действительности, наполняют каждый раз, жизненное пространство ребенка, заставляя его по-новому осмысливать жизненные ценности и отношения окружа­ющих его людей. Таким образом, страхи детей требуют каждый раз пристального внимания и серьезного изучения со стороны взрослых. Тогда можно будет своев­ременно предпринять ряд соответствующих мер и не допустить чрезмерного разрастания страхов, перехода в подростковом возрасте в более или менее устойчивые черты личности, подрывающие активность и уверенность в себе и препятствующие полноценному общению с окру­жающими людьми. Иногда страхи трудноустранимы только потому, что мы пытаемся воздействовать на их внешнюю сторону, не учитывая характер страха, его смысл и значение. Более эффективным будет воздействие на причину страха порождающие его условия и обстоятельства. Так, вместо того чтобы бороться с воображаемым страхом волка или Кощея, нужно проанализировать возможные причины этих страхов, нередко находящиеся в сфере семейных отноше­ний, в частности в конфликтном поведении отца, раздра­женного и угрожающего наказанием. Также и устойчивый страх Бабы Яги может говорить о том, что матери необходимо пересмотреть свои отношения с ребенком, сделать их более теплыми, непосредственными и откро­венными. Решиться помочь детям полностью избавиться от страха — это, значит, принять активное участие в их жизни. Но активность не означает, что можно беспардонно вмеши­ваться в личную жизнь детей, грубо пытаться тренировать их волю, заставляя без всякой подготовки пробегать многокилометровую дистанцию с препятствиями в виде страхов. Подобное преодоление страхов обрекает на еще более острое ощущение своей беспомощности и неспособно­сти оправдать ожидания взрослых. Поэтому не столько к страхам, сколько к самому ребенку нужен особый психо­логический подход, основанный на понимании его чувств и желаний, укреплении «я» и перестройке при необходимости характера и отношений с людьми. Чтобы оказывать воздействие на страхи, нужно, преж­де всего, установить контакт с самим ребенком, подразу­мевающий доверительное отношение к нему, как условие развития его творческих возможностей и веры в себя. «Отправная точка любого психотерапевтического воз­действия—это принятие чувств и желаний детей и их самих такими, какие они есть, что позволяет индивиду­ализировать воздействие на ребенка и сделать его более результативным». Если же пытаться вместо устранения страхов «выяс­нять отношения с ребенком» или считать его безнадежно упрямым и неспособным к переменам, то вряд ли он сможет проявить активность и преодолеть страх. Мы не случайно придаем такое большое значение взаимоотноше­ниям родителей и детей, ведь они сказываются самым существенным образом при устранении страхов. Затрудняют устранение страхов и непримиримость к ним взрослых, категоричность принимаемых по поводу страхов решений, а также недоверие к способности детей избавиться от страха, как и возведение в абсолют любых ошибок на этом пути, т. е. установки или проявления характера взрослых членов семьи, и сами по себе осложняющие отношения с детьми. Необходимо также терпение при работе с детьми по устранению страхов, так как она не всегда дает незамедлительные результаты. В немалой степени это зависит и от способностей детей перестраивать отношения и наполнять свою жизнь новым содержанием. Нередко ожидаемый эффект снижается из-за быстрой утомляемости ребенка, нервности. 2. Когнитивно-поведенческий подход в устранении страхов в детском возрасте Центральной задачей данного подхода является обеспечение адекватного ролевого развития детей. Согласно Я. Морено «адекватное ролевое развитие обеспечивает психическое здоровье человека». При этом под адекватным ролевым развитием понимается умение при­нимать роли, адекватные новым ситуациям, и умение изме­нять своим привычным ролям в старых ситуациях, т.е. об­ладание ролевой гибкостью и ролевой креативностью. Нарушениями в ролевом развитии являются неумение входить в роли разные по статусу и содержанию или же отождествление себя с какой-либо из своих ролей, часто па­тологической. Нарушения в ролевом развитии могут нега­тивно сказаться на формировании личности ребенка, раз­рушить ведущую деятельность дошкольника — ролевую игру, затруднить общение со сверстниками и внутрисемей­ное общение, привести к возникновению психосоматической патологии. Нам представляется, что решение центральной задачи данного блока наиболее эффективно через обращение к тра­диционной русской культуре, в которой взаимодействию человека с ролью уделяется достаточно большое внимание. В настоящее время психотерапевтические возможности на­родной культуры еще не изучены, и сама она, на наш взгляд, не получила должного психологического осмысления. Поэтому, не претендуя на глубину анализа, коротко коснемся лишь аспекта, связанного с ролью. Народная культура обеспечивала достаточно тесное вза­имодействие человека и роли, прежде всего через ряженье. Явление ряженья было в основном разрушено к середине 30-х годов и нам необходимо понять, что из этого, явления должно, и может быть возвращено к жизни. Существует много общих теорий ряженья, мы будем ос­новываться на понимании его как «игрового обрядового дей­ствия, игровой версии мифологических представлений». Исходя из этого проигрывание роли в ряженье тре­бует не проигрывание внешнего подобия, а проигрывание ее мифологического содержания. Так, например, ряженый медведем облачается отнюдь не в медвежью, но — подобно козе, лошади, журавлю и др. — в ритуальную овечью шку­ру. В овечьей шкуре ходит также и волк. А известно, что медведь и волк достаточно близки с точки зрения их мифо­логических характеристик. Кроме того, следует обратить внимание на такой важнейший принцип ряженья, как пе­ревернутость. Этот принцип подчеркивался и маской, и одеж­дой (наизнанку, рваной, старой, противоположной полу и статусу) и хореографией ряженья (вихляние с участием кор­пуса, верчение, кувыркание, контрастное сочетание «угло­ватых движений» и др.) и голосом (молчание или изменение голоса). С помощью данных средств достигалось особое со­стояние. «Не — я, а кто-то другой», т.е. уход от нормативно­го «я» — в антиформу. Что же давало человеку ряженье помимо безусловного развития ролевой гибкости и креа­тивности? Поскольку традиционно антиповедение связывалось с представлением о потустороннем мире, можно сделать вывод о том, что через ряженье осуществлялось установление контактов с умершими предками и демоническими суще­ствами, т.е. с потусторонним миром (а в ряженье — анти­миром), следовательно, и снятие страхов перед этим миром. Более того, «осуществлялось включение в человека антими­ра, через что достигалась определенная внутренняя целос­тность человека, т.к. темное также принадлежит моей це­лостности». Таким образом, на основе анализа опыта взаимодействия человека с ролью в народной культуре мы полагаем, что основой обеспечения снятия страхов в роли должно быть проигрывание мифологического содержания определенных персонажей. Этими персонажами долж­ны стать основные герои русских народных сказок по сле­дующим причинам: — В сказке в символической форме присутствуют ситу­ации, которые переживает ребенок, и понимание смысла этих ситуаций на сознательном или бессознательном уров­не дает возможность ребенку разобраться в своих чувствах. — Ребенок, обладая магическим мышлением, легко иден­тифицирует себя с героями сказки. —Поскольку сказки являются архетипами коллектив­ного бессознательного, через сказки ребенок получает дос­туп к культурным ценностям прошлых поколений. Обращение к героям русских народных сказок в настоя­щее время приобретает особенную значимость, т.к. перена­сыщение экранов телевизоров западными мультфильмами и кинофильмами приводит к «вымыванию» из сознания детей фольклорных образов, таким образом, неосвоенными оста­ются традиционные символы, и дети теряют доступ к духов­ному наследию своего народа. «Отвержение же от духовного наследства народа приводит к духовной нищете и растуще­му чувству страха». Таким образом, обращение к бессознательным явлениям становится для нас жизненно важным вопросом. И работа внутри данного подхода, следо­вательно, должна строиться через проигрывание детьми образов русских народных сказок. Мы полагаем, что в пер­вую очередь необходимо обратиться к проигрыванию обра­зов Змея Горыныча, Бабы-Яги, Волка и Медведя, посколь­ку именно они из-за своей глубинной архетипической сущ­ности могут символизировать многие детские страхи, и особым образом организованное проигрывание данных об­разов может, кроме ролевого развития детей, способство­вать некоторому снижению страхов. Обратимся к основной структуре занятий — образов. При ее определении мы исходили из следующего наблюде­ния: — Современный человек, как правило, воспринимает Змея Горыныча и Бабу-Ягу как носителей только темного начала, в меньшей степени это касается волка и почти не касается медведя. — В древности же эти персонажи воспринимались ду­ально, т.е., помимо темного смертоносного начала, они так­же, воплощали и светлое животворящее. Можно предполо­жить, что именно утеря дуальности восприятия этих персо­нажей влечет появление страхов перед ними. Исходя из этого мы предлагаем следующую структуру занятий-образов: 1. Актуализация темного начала в персонаже: а. Вступительная беседа о персонаже — что он делает, когда он злой. б. Разминка — побыть таким же, как персонаж: — мимическая (поулыбаться как....., посердиться как.....) — телесная (посидеть как...., подвигаться как) —голосовая (пошипеть как..., поговорить как....., по­петь как......покричать как.....) — дыхательная (подышать как.....) — глазная (посмотреть как.....) — ручная (подвигать рукой как.....) в. Конкурс на самого страшного персонажа. г. Игровое взаимодействие с персонажем. . 2. Актуализация светлого начала в персонаже: а. Беседа — какие полезные свойства имеет данный пер­сонаж, что он делает, когда он добрый. б. Рисование персонажа таким добрым, т.е. таким, с ко­торым можно было бы подружиться. 3. «Праздник» Организация подвижной игры либо проведение телесно-ориентированного упражнения, вызывающего у детей ра­дость. Хочется обратить особое внимание на необходимость включения в разминку работы с руками. Рука имеет огром­ное значение для развития личности ребенка. Через руки матери у младенца к 7 месяцу жизни складывается тот или иной тип привязанности к матери, затем к году — тип отно­шения к окружающему миру (доверие или недоверие). Че­рез руки матери более старший ребенок ощущает поддер­жку и безопасность. Но эти же руки достаточно часто явля­ются для ребенка и источником агрессии, поэтому именно с руками связываются многие детские страхи. И действитель­но, анализ современного детского фольклора (страшные сказки, которые дети любят рассказывать друг другу) по­казывает, что во многих сказках источником опасности яв­ляется именно рука (черная рука, рука-невидимка, черная перчатка и др.). Приведем примерные сценарии занятий-образов, включающие краткие характеристики мифологического содержания персонажей. Змей Горыныч Ему отводилась одна из главнейших ролей в славянс­кой мифологии, он являлся, прежде всего, воплощением смертоносного начала. Однако можно отметить, что в «од­них преданиях кровь дракона считалась ядовитой и ге­рой — противник змея подвергался опасности погиб­нуть от его крови, которая рекой течет из его ран. В других же преданиях крови дракона придавались спасительные свойства живой воды, она не только не причиняла герою вреда, но, напротив, сообщает его телу неуязвимость». Дуальность восприятия образа змея особенно ярко отражает следующее преда­ние: У царя змея два золотых рога, овладевши которыми должно закопать их под двумя еще не распустившимися дубами. Один дуб засохнет, а другой — покроется зеле­нью. Рог, зарытый под первым деревом, несчастливый мертвящий, а зарытый под другим — счастливый, ожив­ляющий. 1. Актуализация темного начала в персонаже. а. В беседе можно отметить, что змей, когда злой, он: — палит огнем, т.е. выдыхает из пасти дым и испепеляет пламенем; —испепеляет взором, т.е. человек, которого коснется взор змея, падает мертвым; — разрушает и опустошает все вокруг себя; — похищает красавиц; б. Разминка в. Конкурс на самого страшного змея , г. Для организации игрового взаимодействия мож­но использовать известную игру «Дракон кусает свой хвост». 2. Актуализация светлого начала в персонаже. а. В беседе отмечается, что Змей, когда добрый, он: — может лечить, т.к. знает целебные травы, которые и поныне сохранили в своем названии принадлежность змею (змеиный корень, змеиные головки и т.д.), а также владеет живой водой; — может учить, т.к. ведает все тайное (в некоторых сказ­ках герой идет к змею и обращается с вопросами и загад­ками); — может помогать, т.е. обладает богатырской силой и несметными богатствами; б. Рисование Змея добрым и красивым. 3. «Праздник». Здесь детям предлагается выполнить упражнение — игру «Заклинатели змей». Перед началом выполнения детям, объясняют, что были такие заклинатели змей и что они жили со змеями в большой дружбе, позволяли змеям обвиваться, вокруг себя. Далее дети делятся на пары: заклинателя и его змеи. Змеи руками обхватывают своего хозяина и прижимаются телом, заклинателю не разрешается придерживать или ка­саться руками своей змеи. Затем ведущий объявляет танец «Заклинателей змей», похлопывая ритмично и задавая пос­ледовательность движений (подпрыгиваем, кружимся и т.д.). Змеи по мере танца теряют своих хозяев. Побеждает наи­более дружная пара змеи и заклинателя, сумевшая дольше всех сохранить телесный контакт. Баба-Яга Это многоплановый глубинный образ. Традиционно Баба-Яга рассматривается как воительница и похитительница, но нередко теряется из виду, что она также дарительница и помощник героя. Более того, Баба-Яга считается жрицей в обряде инициации, о чем указывает наличие у нее лопаты, которой она забрасывает детей в печь именно для осуще­ствления инициации. Недаром в древности существовал любопытный обряд, совершаемый над больным ребенком, который назывался «перепекание ребенка». Мать больного ребенка сажала его на лопату, обмывала водой и носила трижды к печи, как бы собираясь посадить туда ребенка вместе с хлебами. Считалось, что данный обряд приводил к появлению в ребенке нового качества, а именно: уход болез­ни. 1. Актуализация темного начала в персонаже. а. Баба-Яга, когда злая, она: — пугает детей (обещает сварить и съесть); — наказывает (заставляет делать тяжелую работу и т.д.); — похищает из семьи (с помощью животных и т.д.); б. Разминка в. Конкурс на самую страшную Бабу-Ягу г. Здесь можно использовать следующую игру — по считалке выбирается Баба-Яга. Затем в центре комнаты кладется круг, вырезанный из бумаги. Баба-Яга берет в руки веточку — помело и становится в центр круга. Дети бегают вокруг круга и дразнят: Баба-Яга — Костяная нога. С печки упала, Ногу сломала, Пошла в огород, Испугала народ, Побежала в баньку, Испугала зайку. Баба-Яга скачет из круга на одной ноге и старается кос­нуться ребят «помелом». Кого она коснется, тот останавли­вается и замирает на месте. Игра продолжается до тех пор, пока не будут осалены все дети. 2. Актуализация светлого начала в персонаже. а. В беседе отмечается, что Баба-Яга, когда она добрая, то: — может помогать (дает советы, указывает дорогу); — может защищать (дает различные волшебные вещи, которые при своих превращениях оберегают героя); — может содействовать торжеству добра (награждает добрых и наказывает злых); б. Рисование доброй бабушки Яги, с которой можно было бы подружиться. 3. «Праздник». Здесь детям предлагается выполнить игровое упражне­ние «Выпекание пряничной куколки». Выбирают водя­щего и укладывают его на ковер в центре круга. Затем ведущий и остальные дети приступают к «выпеканию» (предварительно договорившись быть очень осторожными, чтобы не сделать водящему больно). Сначала замешивают тесто ласково массажируют ребенка, проговаривая вслух, что закладывается в тесто — мука, яйца и т.п.. Затем при­ступают к лепке куколки нежными осторожными поглажи­вающими движениями, начиная с головы. Водящий посто­янно вслух проговаривает, какие красивые глазки, ушки, носик получаются, приглашает всех детей полюбоваться. Затем также лепится шея, руки, тело, ноги. Когда куколка будет вылеплена дети трижды вдувают в нее жизнь. Ку­колка оживает. Упражнение можно повторять на последующих заняти­ях, пока все дети не побудут куколкой. Волк Это один из наиболее мифологизированных персонажей. Хтонические свойства волка (происхождение, связанное с землей) сближает его со змеем. Определяющим в символике волна является признак «чужой», также ему присуща мужская сексуальная символика. Волк издавна считался представителем темного (злого) начала. Для защиты, как скота, так и от волка соблюдались определенные запреты, существовали заговоры. В то же время глаз, сердце, зубы, когтя, шерсть, волка часто служили амулетами и лечебными средствами. Волк, забежавший в деревню, сулил неурожай, а пробегающий мимо деревни — предвещал удачу. Как видно волк также, как и Змей и Баба-Яга, воспринимался дуальна. 1. Актуализация темного начала в персонаже. а. Волк, когда злой, он: — похищает скот; — является источником не всегда известной опасности (как чужой); б. Разминка в. Конкурс на самого страшного волна; г. Один из детей выбирается ведущим, он вытягивает перед собой руку ладонью вверх. Каждый из играющих кладет свой указательный палец на его ладонь Ведущий считает: Сидит заяц на припеке, Молвит слово по-турецки, Эванк, бонк, Куралон, Этот – заяц, Этот – волк. Участник, на которого пришлось слово «заяц», убегает, а другой, на которого пришлось слово «волк», давит его. 2. Актуализация светлого начала в персонаже. а. Когда добрый волк (может, умеет, имеет): — помогать герою; — защищать героя от опасностей; — лечить (знает, где находится живая и мертвая вода); — имеет доступ к мудрости (дает герою советы, вторые он не выполняет); б. Рисование доброго и веселого волка. 3. «Праздник». Детям предлагается вспомнить сказку про Ивана Царе­вича и Серого Волка, представить как иногда страшно было Ивану Царевичу мчаться на волке в неведомые страны, но он доверял волку и приобрел с его помощью счастье. Далее дети делятся на пары — Ивана Царевича и его Волка. Иванам Царевичам завязывают глаза. Затем они встают сзади своих волков и берут из за локтя. Потом по команде ведущего волки начинают бегать по комнате и «возить» своих Иванов, при этом им необходимо не допустить столкнове­ний или падения Иванов Царевичей. После того как дети проиграют данные условно-отрица­тельные персонажи, необходимо обратиться и к условно-положительным персонажам, соблюдая структуру занятий, указанную ранее с той разницей, что сначала актуализиру­ется светлая часть героев, а потом темная. Мы предлагаем обратиться к образам: Иванушки-дурачка, Ильи Муром­ца, Елены Прекрасной и Василисы Премудрой. Заключение Успешность устранения страхов во многом зависит от знания не только их причин, но и особенностей психического развития. Так, страхи, возникающие в процессе общения с родителями и сверстниками, отличаются от страхов, рожденных воображением ребенка или в результате испуга. Соответственно в первом случае речь идет о внушенных, во втором —о личностно обусловленных и в третьем —о ситуационно возникших страхах. Нередко все эти механизмы развития страхов сочетаются между собой образуя их сложно мотивированную структуру. Страхи, возникающие в результате психологического заражения или внушения, устраняются не только воздей­ствием на ребенка, но и в результате изменения неадек­ватно сформировавшихся отношений родителей. Лично­стно обусловленные страхи могут быть устранены и оказанием помощи непосредственно детям, в то время как ситуационные страхи требуют комбинированного подхода. Во всех случаях целесообразно смотреть на страхи не столько глазами взрослых, сколько глазами детей. Понимание чувств и желаний детей, их внутреннего мира, а также положительный пример родителей, самокритичное признание своих недостатков и их преодоление, перестройка неправильных, неадекватных отношений с ребенком, гиб­кость и непосредственность в воспитании, уменьшение тре­вожности, излишней опеки и чрезмерного контроля создают необходимые предпосылки успешного устранения страхов. Нельзя винить, тем более ругать и наказывать ребенка за то, что он боится, такой беззащитный и несчастный, поскольку он во всем зависит от родителей, несущих персональную ответственность за его самочувствие и способ­ность противостоять внутренним угрозам. Библиографический список 1. Выгодский Л.С. Избранные психологические труды. Т. 2, М.: Педагогика, 1985. 2. Детская практическая психология. Под ред. Т. Д. Марциновской. М.: Гардарики, 2000. с. 255. 3. Захаров А.И. Дневные и ночные страхи у детей. СПб, Союз, 2000. с. 448. 4. Захаров А.И. Что снится нашим детям. М.: Дельта, 1997. с. 432. 5. Захаров А.И.Как помочь нашим детям избавится от страхов. СПб, Гиппократ, 1995. с. 128.